Ури Мильштейн

Небрежность при вербовке, «война генералов», оставление пленных в Египте на произвол судьбы и методы работы, которые привели к войне Судного дня. Доктор Ури Мильштейн впервые публикует записи своих разговоров с Авраамом Даром, скончавшимся в декабре 2019 года, проливающие новый свет на события давнего прошлого.

Авраам Дар

«В начале 1970-х годов я был в Европе на работе, о которой я далеко не все могу рассказать», — сказал мне Авраам Дар, один из отцов-основателей израильской разведки, в серии интервью, записанных, снятых на видео и расшифрованных за последние десять лет. Дар скончался в начале этого месяца (декабрь 2019 года) в возрасте 94 лет.

«В то время я обнаружил местонахождение и перемещения одного чиновника арабского происхождения в Европе, и мне было поручено завербовать его. Я узнал, что он согласен на встречу. Он прибыл и я повел его на конспиративную квартиру. Там я сообщил ему, что работаю на Израиль и предложил сотрудничество. Он запаниковал, т.к. был уверен, что мы собираемся его ликвидировать. Я пообещал, что ему не причинят вреда. Когда он успокоился, он отклонил мое предложение. Он прочитал мне лекцию об арабской стороне конфликта. Я сказал ему, что с 1948 года мы всегда били арабские государства, поэтому он должен лично заработать на арабо-израильском конфликте. Я пообещал ему очень крупную сумму. Это, вероятно, смутило его, и он заявил: «Мы еще вдарим по вам хорошенько», и обрисовал в общих чертах то, что позже случилось во время Войны Судного дня.

Когда я отпустил его, он был так счастлив, что он быстро ушел, буквально сбежал и забыл взять свою сумку, где, должно быть, были секретные документы. Я побежал за ним и протянул ему сумку, и он поблагодарил меня от всей души. Я сообщил обо всем начальству. Оказывается, лица, принимавшие решения по безопасности в Израиле, не приняли это во внимание, как они не приняли во внимание и другую информацию такого рода, которая поступала к нам тогда. Это меня сильно расстраивало, потому что нет смысла рисковать и усердно работать, если лица, принимающие решения, не принимают во внимание поступающую информацию. После описанного случая я больше не работал в разведке.»

Это первая публикация одного из эпизодов, связанных с «провалом разведки» и «концепцией» Войны Судного дня.

* * *

Дар был ключевой фигурой в «Позорной афере», в ходе которой в 1951 году в Египте были основаны израильские шпионско-диверсионные группы (Бен-Гурион в то время был премьер-министром и министром обороны)… Они были раскрыты в 1954 году — когда Моше Шарет был премьер-министром, а Пинхас Лавон — министром обороны, — при неудачной попытке совершения террористического акта. Эта история расколола правящую партию МАПАЙ и начала длительный процесс краха левых в Израиле.  На эту тему было опубликовано множество исследований, книг и статей, но кое-что из того, что Дар сообщил мне, никогда не публиковалось — особенно в отношении динамики функционирования системы обороны Израиля.

 «В начале 1951 года я принадлежал к 13-му подразделению разведывательного управления оперативного отдела генштаба, которое позже было переименовано в 131-е, и его роль заключалась в саботаже, подстрекательстве и психологической войне против арабских стран», — начинает свой рассказ Дар.  «Однажды пришел ко мне Хаим Яари, которого я знал еще со времен ‘нелегальной иммиграции’ как специалиста по подделке документов, и сказал мне: «Послушай, тебе нужно поехать в Египет, чтобы организовать пропаганду против короля Фарука». Тогда главы государства считали, что Фарук — отец всех грехов, коррупционер и реакционер, и именно из-за него Египет хочет уничтожить Израиль. Если его режим будет свергнут и там к власти придут «силы прогресса», можно будет достичь мира с Египтом, а впоследствии и со всем арабским миром, и конфликту будет положен конец. Поэтому Яари проинструктировал дискредитировать Фарука в глазах египетского народа с помощью пропаганды и в то же время создать там «дремлющее» израильское диверсионное подразделение, которое можно было бы использовать в нужное время».

По словам Дара, «мне показалось очень странным, что Яари, по выходец из Трансильвании, руководил этой операцией, хотя его специализацией была подделка документов. В то время шла жестокая война между подчиненным МИДу Моссадом, возглавляемым Борисом Гуриэлем и военной разведкой под командованием Биньямина Джибли.  Функции «подразделения 13» ранее выполнялись в исследовательском отделе ШАЙ, а затем Моссада, и никому не было ясно, кто там командовал и чем. В то время моя семейная жизнь была в кризисе, и я собирался развестись со своей первой женой. Мое хозяйство в мошаве Кфар-Йеhошуа находилось под управлением моего брата. Вариант нелегальной работы в Египте меня устраивал и я ответил Яари, что согласен».

  • Посылали ли кого-нибудь до вас в Египет с той же целью?

«Да, двоих, но Яари об этом не рассказывал, и мне это стало ясно позже. Они не проходили никакой подготовки. Первого послал Джибли. Он прибыл в Египет, сидел с чемоданами в кафе. Он не знал, что делать, и вернулся. Тогда Джибли оставил эту затею. Затем был отправлен парень из Южной Африки. Он встретил некоторых евреев. Они спросили его, что делать. Он ответа не дал, сел в самолет и сбежал в Европу. Меня отправили изучать шифрование и другие методы шпионажа в «Зеленом доме» в Яффо. Когда обучение закончилось, я вылетел во Францию, где меня должен был обучать подполковник, ранее служивший в голландской армии в Индонезии и уволенный оттуда за многочисленные провалы. С ним была назначена встреча в кафе. Я приехал и оказалось, что он сидит с нашим арабским агентом.

Я понял, что этот подполковник — круглый дурак, если организовывает мою встречу с нашим же арабским агентом. Я оставил его и отправил телеграмму в Израиль, что прерываю связь с резидентурой во Франции. Подполковник получил выговор и умолял меня простить его.  Я согласился простить его при условии, что он даст мне деньги на продолжение моей деятельности. Между тем, я заболел пневмонией в легкой форме. Я пересидел до выздоровления у своей кузины, а потом поехал в Англию. Я сам создал себе «легенду»: мать-испанка и отец-англичанин. Я изменил свое имя в паспорте на Альберта Джона Дарлинга и прилетел в Египет как бизнесмен и представитель компаний, желающих инвестировать в Египет. Я установил тесные контакты с различными людьми в Египте, включая даже «Братьев-мусульманам». Их «особист» сказал мне: “Ты наш брат. Мне сказали, что ты испанец, следовательно, ты араб по происхождению”».

  • Как вы организовали там подполье?

«Ставший позднее министром внутренних дел и полиции Шломо Хиллель был представителем Моссада по вопросам алии в Египте. Он познакомил меня с двумя людьми — одним из Каира и одним из Александрии. С их помощью я набрал людей и обучил их как готовить «схроны» и печатать листовки. Затем они прибыли в Израиль через Европу, прошли обучение, получили офицерские звания и вернулись в Египет.

В сентябре 1951 года я приезжал в Израиль. Элиша Рои принял меня и сказал, что Джибли хочет со мной поговорить. Я встретился с ним. Когда я рассказал ему о своих связях в Египте, его глаза загорелись. Он попросил написать подробный отчет. Меня также допросили в отделе географии, ведающем языками нац. меньшинств. В 1952 году Джибли прибыл во Францию. Мы встретились там и долго говорили. Он с большим энтузиазмом относился к тому, что происходило в Египте, и предложил мне вернуться в Израиль и возглавить «подразделение 13». Я отказался. В 1953 году разведка ЦАХАЛа превратилась в отдел Генерального штаба, и Джибли был назначен начальником этого отдела. «Подразделение 13» стало «подразделением 131», и Джибли предложил мне возглавить его. Я отказался, потому что после моего возвращения из Египта моя голова была занята созданием штабного подразделения, которое обучало бы подразделения спецназа ЦАХАЛа и военно-морские коммандос методам разведки, чтобы наша оперативная разведка более была высокого уровня».

Вскоре после этого Дар вернулся в Израиль. «В апреле 1953 года я отказался от командования группой и уехал из Египта», — сказал он. «Я сказал Джибли, что группа деградирует и что все должны быть возвращены в Израиль к декабрю того же года. Джибли назначил Мотке Бен-Цура командиром «131», а меня — его заместителем, и это стало катастрофой. Бен-Цур, который во время Войны за независимость был командиром роты в Пальмахе, возможно, был бы хорошим инструктором в молодежном движении типа «скаутов», но не командиром такого сложного и уникального подразделения. Джибли отправился учиться в Англию, и его заменил Йеhошафат Гаркави. Я сказал, что Бен-Цур — это катастрофа. Он не понимает, о чем я говорю, и его необходимо заменить. Гаркави ответил, что ничего не будет делать и надо ждать, пока Джибли вернется в Израиль».

Обвиняемые в «Позорной афере»

«На этом этапе «третий человек» (Аври Эльад) попросил присоединиться к подразделению», — продолжил Дар. «Бен Цур и я провели с ним беседу. Мы спросили о нем и обнаружили, что во время Войны за независимость он служил в четвертом батальоне Пальмаха, был пойман на краже и разжалован в рядовые. Сказал, что жена ушла от него, что он хочет реабилитироваться и готов выполнить любое опасное задание. После интервью я сказал Бен-Цуру, что Эльад подходит для роли «ракеты» — т.е. для выполнения миссии в одиночку и возвращения — но не для командования людьми. Вопреки моему мнению, Бен-Цур послал Элада командовать разведгруппами в Египте. Это был решающий шаг, который в итоге стал причиной «позорной аферы».

Меир Макс Бинт, который в то время действовал в качестве нашего независимого резидента в Египте и сумел проникнуть в высшую египетскую элиту, попросил о встрече со мной. Когда он посетил Израиль, он с горечью рассказал, как много беспорядка в группах, которые я там создал. Члены отряда, посетившие страну, также рассказали мне о плохом командовании Эльада, да и их тоже, и рассчитывали получить от меня поддержку. Я не стал клеветать на Бен-Цура, а просто уволился из подразделения.  Для решения проблемы и сокрытия правды, Гаркави отправил меня на курсы в высшую школу разведки в лагере Алленби в Иерусалиме, и моя резкая критика Бен-Цура была скрыта. Когда я однажды спросил его, что слышно в Египте, он ответил: «Это не похоже на ваше время. Есть большое улучшение. Там есть «шведы». Мы все организовали по-другому. Ты ничего не понимаешь». Он дал мне почувствовать себя неудачником, а себя — супер-талантом. Тогда я еще не знал, что «швед» — это Эльад».

  • Как вы узнали, что их поймали?

«В июле 1954 года в египетской газете «Аль-Ахрам» была опубликована короткая статья о захвате израильской террористической ячейки. Бен-Цур пришел ко мне на курсы в Иерусалиме, бледный и дрожащий, и сказал: «Что-то случилось». Лев превратился в кролика.»Аврум, ты должен прийти. Джибли хочет видеть тебя». Я оставил книги, поехал в Тель-Авив, где Джибли сказал мне: «Слушай, там что-то случилось. Мы не знаем, что именно. Там есть у нас один очень важный человек. Ты должен немедленно лететь в Египет, чтобы проверить в чем дело.

Я прилетел в Англию и подготовил вылет в Хартум, чтобы не оформлять визу, а оттуда продолжить путь в Каир. Но оказалось, что через сутки допросов люди рассказали и обо мне. Об этом стало известно АМАН, и я получил телеграмму с предупреждением не ехать. Выяснилось, что перед этим Бинту дали указание уехать из Египта. Он ответил, что причин уезжать нет, но семью отправил во Францию. Его тоже арестовали. Я нанял видного английского адвоката знатного происхождения, Джорджа Уилсона, который был старшим офицером во время Второй мировой войны. Он прилетел в Египет, чтобы защищать всех арестованных».

  • А что между тем происходило в Израиле?

«Министр обороны Пинхас Лавон и Джибли отправились к премьер-министру Моше Шарету и сообщили ему ложные подробности о произошедшем. Когда Шарету правда стала известна, началась война между Лавоном и Джибли — кто отдал приказ и был ли причастен к этому начальник генштаба Моше Даян. Я решил вернуться в Израиль. Бен-Цур отказывался дать мне разрешение не это. Я ответил: «Я на тебя плевал, кто ты такой вообще?», и вернулся. Я понял, что юристы не спасут моих ребят, и решил задействовать политические рычаги. Было совещание у Джибли, и я туда пришел. Бен-Цур был отправлен в отставку, а на его место был назначен Йоси Харэль. Там мне стало ясно, что «швед» — это Аври Эльад, которому удалось сбежать из Египта. Он присутствовал на этом совещании. Я устроил скандал.

Я сказал Эльаду: «После того, как были пойманы первые, нужно было забрать всех остальных, ехать к ливийской или суданской границе и спасти их». Джибли не позволил Эльаду ответить и сказал: «Брось, твои ребята — дерьмо». Он заставил всех замолчать и сказал: «Поговорим в другой раз». Мне стало ясно, что политика АМАН состоит в том, чтобы утверждать, что арестованные сами виноваты во всем. Я взорвался еще больше. Я потребовал тщательного расследования и вышел из комнаты».

  • И что вы сделали ?

«Меня познакомили с поэтом Натаном Альтерманом и писателем Моше Шамиром, чтобы я им рассказал, какими героями были арестованные. Я понял, что здесь создается миф, чтобы с его помощью бросить их на произвол судьбы. Я поехал со своим другом со времен Войны за независимость Залманом Перахом в Бейт-ha-Шита — подышать свежим воздухом и посоветоваться с Нахумом Саригом, который командовал негевской бригадой ПАЛЬМАХа и считался высшим моральным авторитетом среди пальмахников и не только…  Я думал, что ни в коем случае нельзя позволить Джибли, главе АМАН, генералам и политикам скрыть все от общественности и бросить арестованных.  Мне было ясно, что они были офицерами ЦАХАЛа, и необходимо принять меры для их освобождения.

Сариг сказал мне, что «на твоем месте я бы поднял на ноги общественность». Я ответил: «Не знаю, не имею представления как это сделать». Он сказал: «Поехали к Игалю Алону в кибуц Гиносар». В полночь мы выехали из Бейт hа-Шита в Изреельской долине и направились в Иорданскую долину. Алон был тогда генеральным секретарем партии «Ахдут hа-авода», которая находилась в оппозиции, и был очень значительной публичной фигурой. Мы его разбудили. Он вышел к нам в пижаме. Выслушав нас, он сказал: «Если хотите, чтобы я организовал вашу встречу с Шаретом, то составьте для меня памятную записку с кратким изложением всей этой истории».

Утром, вернувшись в Тель-Авив, я сказал Джибли, что хочу встретиться с премьер-министром. Он сказал, что его пригласили на встречу с начальником генштаба Даяном, и предложил мне присоединиться. Даян выслушал все мои претензии и сказал: «Я не понимаю, как люди могли пойти на такое. Что я могу сделать?» Я сказал, что хочу встретиться с Шаретом. Даян спросил: «Зачем? Напишите письмо, и я его передам премьеру.»  Я написал об основных моментах этой истории и об опасности, что наших ребят повесят и передал письмо Даяну. Он прочитал и сказал: «Я сведу вас с Шаретом».»

Встреча состоялась на следующий день. «Шарет поставил передо мной часы, чтобы показать, что встреча ограничена во времени. Я сказал ему, что заключенным будут вынесены смертные приговоры, потому что смертные приговоры выносились «братьям-мусульманам», и там это вполне приемлемо. Я попросил их послать одну из трех регулярных бригад ЦАХАЛа для маневров на египетской границе и предупредить египетские власти, что если пленных повесят, это станет «казус белли». Я также предположил, что умеренная фракция в египетском революционном режиме победит экстремистов, и арестованных не повесят. В то время улучшились отношения Египта с Чехией и коммунистическим блоком, и важно было относиться к Египту жестко. Шарет сказал: «Ну, хорошо… не знаю», и намекнул, что встреча окончена…

В пятницу на той же неделе, на вечеринке в доме Джибли я встретил бывшего военного секретаря Бен-Гуриона, который посоветовал мне, после того как я рассказал ему о событиях, рассказать «Старику», который в то время жил в Сде-Бокере, но в данный момент находился в Тверии в отеле «Галей Кинерет». Нехемия Аргов, военный секретарь Бен-Гуриона, дал мне сопроводительную записку, и в субботу я поехал в Тверию. Жена Бен-Гуриона Поля сказала, что он занят, но может передать ему записку Аргова, после чего «Старик» сказал ей, чтобы она впустила меня.

Я рассказал ему о событиях в Египте и встрече с Шаретом. Он сказал: «Послушайте, вы слишком много ожидаете от Шарета. Если угрожают пушкой, то она должна быть заряжена. Шарет ничего не станет делать». Я понял, что он очень неуважительно относится к Шарету. Он расспрашивал меня о характере египетского руководства и революционной философии Насера. Потом он записал в дневнике, что я честный и наивный человек. Я понял, что он, как и Шарет, Даян, и Джибли, хотел меня успокоить, потому что, возможно, он также причастен к этому делу, поскольку оно началось, когда он был премьер-министром и министром обороны».

Тем временем Бинт в тюрьме покончил жизнь самоубийством. «Я сказал Джибли, что меня больше ничто другое не интересует, я хотел понять, что там происходит, и немедленно полетел в Лондон, поговорил с адвокатом арестованных и отправил его в Египет, чтобы он крикнул: «Вы его убили!» Египтяне ответили, что они провели вскрытие, которое доказало, что Бинт покончил жизнь самоубийством. Адвокат ответил им: ваше вскрытие ничего не стоит, оно должно быть проведено в Европе. Британский и западногерманский послы также настаивали на этом. Тело было доставлено в Италию, и я тоже прилетел туда и, хоть и на некотором расстоянии, но присутствовал на похоронах».

Но затем Дар получил сообщение, что Лавон хочет встретиться с ним. «Я вылетел в Израиль. Из аэропорта они меня сразу же отвезли прямо в кабинет министра обороны и сказали, что мне не разрешено встречаться с Бен-Цуром и разговаривать с кем-либо. На встрече Лавон сказал мне: «Я слышал, что вы хотите отомстить Египту и потопить корабли в Суэцком канале». Я стал опровергать. Лавон продолжал: «Я из кибуца Хульда, а вы из мошава Кфар Йеhошуа. Можете ли вы сказать мне правду, кто такой ‘третий человек’?»  Затем Лавон начал ругать генералов, АМАН и, особенно, Джибли.

Я сказал ему, что с апреля 1953 года я не в курсе происходящего там, потому что думал, что управление группой идет ужасно. Но «я не согласен с тем, что вы клевещете на моих командиров». Тогда Лавон, с дружеской интонацией, сказал: «Какой ты молодец”, тронул меня за плечо и, очевидно, понял, что я не представляю для него опасности. После этой встречи я написал письмо Даяну и Джибли, что не желаю отвечать на чьи-либо вопросы без того, чтобы меня сопровождал офицер из соответствующего подразделения. Меня больше не допрашивали, потому что руководителей ЦАХАЛ и АМАН интересовала только причина провала группы и как избежать ответственности, а не способы управления 131-м подразделением, вызвавшие катастрофу. Я ничего не знал об обстоятельствах провала, поэтому меня оставили в покое».

  • И что было потом?

«Я закончил курс в Иерусалиме, и вопреки тому, что было обещано вначале, мы не получили ученой степени. Мне не предложили никакой должности в АМАН. Поэтому Гаркави, который из-за «Позорной аферы» уволил Джибли, предложил мне пройти курс парашютистов. Я ответил, что предпочитаю курс десантников под командованием Марселя Тобиаса. Курс начали 44 человека, из них 42 были юношами чуть за 20, все «львы», лейтенанты и капитаны. Я был 30-летним майором, а Гиора Шинан из кибуца Афиким был 47-летним подполковником. Это был очень трудный курс. Марсель и инструкторы мучали нас как могли. Финишировали 22 человека, включая меня и Гиору. Тогда я и познакомился с Ариком Шароном и Аароном Давиди.

После курса Нахман Карми из отдела сбора информации вызвал меня к себе, выделил кабинет и сказал: «Делай, что хочешь». Я взял к себе парня, который служил со мной в Пальмахе и ослеп, и создал команду для допроса арабских пленных, захваченных в ходе «акций возмездия». Тогда появились первые прослушивающие «жучки». Мы установили один такой «жучок» в палатку, где содержались пленные, послушали их разговоры и многому научились. На основе этих разговоров я написал брошюру об образе мышления врага, который стал обязательным пособием в АМАН.

Тогда же я предложил Арику реализовать мою старую идею и превратить роту Меира Хар-Циона в подразделение оперативной разведки, по крайней мере, часть которого будет т.н. «псевдо-арабами»(«мистаарвим»). Я забрал здание полиции Ашкелона и сделал его базой этого подразделения. Я пригласил офицера, который служил в иракской армии, и сержанта, который служил в египетской армии, и обучил десантников как работать под видом арабов и собирать военную информацию. Арик планировал использовать их в следующей войне, чтобы уничтожать штабы врага.

Затем я засыпал начальника генштаба предложениями обучать все элитные подразделения ЦАХАЛа по единой программе. Но Даяну и Арику было не до меня, потому что они были заняты «акциями возмездия». Вместе с Ариком я планировал как использовать Хар-Циона и его людей — они должны были десантироваться с вертолетов во двор тюрьмы, где содержались заключенные, и освободить их. Эта идея не дошла даже до практического планирования, потому что мы понимали, что ее никто не утвердит.

Я узнал от Арика, что во времена «подразделения 101» в 1953 году, а также позже, десантники, пытались ликвидировать египетского офицера полковника Мустафу Хафеза, который организовал отряды «фидаюнов» в секторе Газа и отправлял их для диверсионных операций в Израиле. Я решил взять этот вопрос на себя. Я досконально изучил дело Хафеза в АМАН и отправил ему через двойного агента кодовую книгу, которую якобы использует для контакта с нами начальник полиции Газы. Хафез открыл книгу, она взорвалась и он погиб. Ликвидация поразила египтян, и президент Насер на церемонии национализации Суэцкого канала почтил память «великого героя, убитого израильтянами».»

После этого успеха Даян пригласил Дара для беседы в присутствии директора своей канцелярии Мореле Брауна. «Я представил ему свою идею обучения спецподразделений Армии Обороны Израиля для работы в разведке. Даян спросил:»Сколько людей тебе нужно?». Я сказал 15, и Даян дал мне их.  В марте 1956 года я стал командиром подразделения, получившего номер 269, который через 5 лет унаследовал спецназ генштаба («саерет МАТКАЛь»). На этом этапе я встретил Авраама Арнана, который был специалистом по спецоперациям и агентуре в арабских странах. У меня сложилось впечатление, что он был хорошим офицером, и я предложил ему работать со мной над созданием 269-го подразделения. И тогда возникла тема секретной операции за границей. Я попросил Арнана обучить 15 человек, после чего я исчез».

  • Что это была за «секретная операция за границей»?

«Я никогда не буду говорить о ней. Благо народа Израиля предшествует вам и истории, которую вы изучаете и пишете. Я собирался жениться тогда на моей нынешней жене Цофии. Я оставил ее у друзей, которые владели замком в Париже, и она училась есть живых улиток, чтобы войти в французское высшее общество. Я исчез до операции «Кадеш» в октябре 1956 года. Мне предоставили в полное распоряжение самолет, и я с пилотом Авраамом Яффе путешествовал по Африке, отправляя оттуда подарки Моше Даяну и Голде Меир, которая была министром иностранных дел».

Король Египта Фарук

«Когда я вернулся в Израиль, я узнал, что запланирована операция «Кадеш» и что я должен спланировать дезинформацию — создать впечатление, будто мы планируем операцию против «фидаюнов». Я взял двух жгучих брюнетов из группы, которую тренировал Арнан, вывалял их в грязи и провел драматическую пресс-конференцию в Тель-Авиве по-поводу захвата двух «федаюнов» из Газы, хотя после убийства Хафеза не было ни одного фидаюна из Газы, только из Иордании, и все ответные действия ЦАХАЛа происходили на иорданской территории. Мы представили их журналистам. Они выглядели ужасно, и один из журналистов пожаловался на то, что мы издевались над ними. Полицейские, охранявшие их на пресс-конференции и услышавшие об «убийствах», совершенных этими «федаюнами», собирались их пристрелить.»

  • Какова была ваша роль во время операции?

«Я сказал Нахману Карми, что хочу попасть в Египет вместе с французскими войсками. Он ответил: «Я лечу в Соединенные Штаты, чтобы помочь собрать деньги у евреев для финансирования войны, делай, что хочешь».»

  • Вы сказали ему, что хотите освободить заключенных «позорной аферы» из тюрьмы в Каире?

«Вы с ума сошли?! У меня есть немного здравого смысла. Никто не хотел касаться этой темы, и если бы я рассказал о своем намерении, меня бы надолго задержали в Израиле. Началась война. Рафуль с 890-м батальоном десантировался рядом с перевалом Митле. Я сказал Гаркави, что я должен организовать спасение египетских евреев, т.к. из-за войны египтяне их убьют. Он ответил: «Хочешь снова сделать позорную аферу? Хватит! Всё! У меня есть более важные дела, о которых нужно позаботиться».

Я вышел из машины, надел форму и поехал в Кирию на встречу с Бен-Гурионом. Аргов спросил меня: «Что ты вырядился как на Пурим?»  Я сказал: «Все на фронте, мне нечего делать, мне стыдно. Гаркави меня выгнал. Я предполагаю, что в Египте будет резня евреев. Если Египет потерпит поражение, будет беспорядок, и во всем обвинят евреев». Аргов пошел к Бен-Гуриону и передал ему мои слова. Бен-Гурион приказал принять меня. Я объяснил ему свои опасения. Он позвонил Гаркави и спросил: «Какие меры вы предприняли для защиты евреев в Египте?» Гаркави ответил: «Авраам Дар будет заброшен туда». Вот так я получил одобрение своего плана по спасению заключенных как, как часть общего плана спасения египетских евреев.»

Дар отправился в дорогу. «Я организовал группу из семи бойцов, некоторые из которых знали арабский язык», — рассказал он. «Я получил информацию о том, где находятся тюрьмы в Каире, и вылетел на Кипр, чтобы скоординировать операцию с французами. Я получил французскую форму и документы, и мы договорились, что мои люди и я присоединимся к их операции по захвату Суэцкого канала. На пресс-конференции на Кипре перед началом операции «Мушкетер» британского командующего спросили, есть ли сотрудничество с Израилем. Он ответил: «Если появится один израильтянин, я задушу его собственными руками». Французы и я услышали эти и рассмеялись. Я вернулся в Израиль и подготовил военно-морских десантников к операции спасения евреев в Порт-Саиде, так как это было прикрытием моей частной операции.

С этой целью к операции был подключен Лёва Элиав, который тогда руководил поселенческим проектом в секторе Лахиш. Командир подразделения 131 Йоси Харель пришел ко мне и сообщил, что как лицо, отвечающее за все операции ЦАХАЛа за рубежом, он также отвечает за мою операцию, а на практике за меня будет отвечать заместитель Гаркави Юваль Нееман. Я заявил, что не готов быть чьим-либо заместителем, мне достаточно было однажды быть заместителем Бен-Цура, и что я ухожу в отставку. Неэман испугался и заявил: «Командиром будешь ты». Аври Эльад пришел ко мне и попросил присоединиться к операции. Я посоветовался с Харелем, и он сообщил мне, что Даян приказал не иметь с ним никаких контактов».

  • Что вы сделали потом?

«Я вылетел на Кипр с семью моими людьми, радистом и Лёвой, чтобы присоединиться к французской операции. Мы достигли Порт-Саида, а оттуда добрались в Порт-Фуад. Лёва Элиав вместе с военно-морскими десантниками спасал евреев, а я с сотней десантников, предоставленных мне французами, поехал на бронетранспортерах в Каир. После того, как мы преодолели 35 миль, нам приказали остановиться, потому что было принято решение о прекращении огня. В ходе операции «Тошийя» Элиав спас около двухсот евреев, жителей Порт-Саида и Порт-Фуада, но для меня все рухнуло».

  • Вы сдались?

«Я узнал, что пленники, захваченные в ходе операции, в том числе командующий сектором Газа, который был главой трибунала, судившего наших людей, возвращаются в Египет, без того, чтобы потребовали возвращения заключенных «позорной сделки».  Я попросил Аргова показать протокол совещания с Бен-Гурионом, на котором было решено не требовать возвращения заключенных. Он сказал, что протокола нет, и что на совещании не упоминалась проблема заключенных, а Даян и Гаркави молчали.  Я сказал: «Но они же офицеры ЦАХАЛа!», на что он ответил: «Бен-Гурион не знал. Клянусь тебе». Позже мне стало ясно, что египтяне были готовы их освободить и даже сказали заключенным: «Вы возвращаетесь».

Я сказал Гаркави, что в такой армии я служить не собираюсь. Я передал «подразделение 269» Аврааму Арнану и вернулся в Кфар-Йеhошуа. Через два года он организовал на базе этого подразделения нечто другое — «спецназ генштаба»(«саерет МАТКАЛь»), который функционировал отлично. Мое имя он не упомянул ни разу. Мой друг из Мааган-Михаэля, генерал Меир Зореа, пригласил меня на встречу с друзьями. Там был Арнан. Со мной он даже не поздоровался.»

* * *

Заключенных в конце концов отпустили. «Перед Шестидневной войной были взяты в плен два египетских офицера», — вспоминал Дар. «Я побежал к Ицхаку Рабину и попросил не возвращать их, пока не освободят наших пленных. Во время войны я был в броневике Арика. Когда все закончилось, у нас было много пленных египтян, и я начал действовать. Я пришел к Меиру Амиту и сообщил ему, что подниму большой шум и организую демонстрации евреев-олим из Египта, чтобы заключенные, наконец, были включены в соглашение по обмену пленными. Он ответил: «Ничего не делай, я в курсе, и я тебе сообщу что получилось». Через несколько дней он сообщил мне, что уходит в отставку, что правительство решило не включать заключенных в обмен пленными, потому что Даян возражал. Угроза главы Моссада уйти в отставку привела к тому, что заключенных «позорной сделки» включили в соглашение по обмену военнопленными».

“Maariv”, 28 декабря 2019 года

(перевод — команда сайта «Дагеш»)