(К 55-летию соглашения о репарациях)

Один раз униженный «своими»  народ  уже не поверит ни во что, будет жить с этим всегда.

Летом 2005 года народ израильский был очередной раз унижен — выселением из Гуш-Катифа. А когда же состоялось первое, судьбоносное, так сказать, унижение? Думаю, что можно даже назвать точную дату: 9 января 1952 года. В этот день Кнессет одобрил предложения правительства о начале переговоров с ФРГ о репарациях. Двумя днями ранее  в Иерусалиме прошла демонстрация протеста, в ходе которой была сделана попытка прорваться в Кнессет. Армия и полиция разогнали демонстрантов. Израильская демократия, израильское общество стояли перед тяжёлым испытанием. И вот ведь парадокс — демократия победила, а общество…

«Уважаемые депутаты Кнессета! Не преувеличивая, сегодня к вам прикованы взоры евреев всего мира — даже в большей степени, чем это было в исторический день 14 мая 1948 года, когда в Тель-авивском Музее собрались народные представители и провозгласили создание Еврейского государства. Сегодня, и только сегодня, выяснится настоящее качество всех тех, кто за последние 50 лет собирался в нашей стране со всех концов Земли и кто держит знамя нации в своих руках. Истинный народный характер проявляется не в том, что говорят по хорошему поводу, а в дни кризиса, т.е. сегодня, когда вы собираетесь в Иерусалиме». [1]

Замечательный призыв. Сразу и не поймёшь — за кого газета. За всех, наверное. Дело сложное и неблагодарное — разобраться в ситуации, где МАПАЙ оказывается сторонником демократии и либеральных ценностей; «Херут», либералы по определению, отрицают право парламента решать жизненно важные вопросы, а МАПАМ и Коммунисты встают на сторону Бегина!

* * *

В начале 50-х годов Израиль находился в глубоком экономическом кризисе. К Бен-Гуриону стекались данные об отсутствии каких-либо серьёзных доходов у государства с одной стороны, и о массовой репатриации — с другой.

В своём дневнике (январь 1951) он писал:

«Каплан[2] — положение с продовольствием ужасающее. Через 2 месяца не будет хлеба… Доставка займёт 5-6 недель. В Европе никто не даёт нам кредит. И если мы его не получим — будет катастрофа». [3]

Чтобы избежать маловероятного и так и не случившегося в 1951 году голода, но вполне вероятного роста недоверия избирателей к МАПАЙ, Бен-Гурион решает использовать «неприкосновенный запас» — Холокост.

А если есть товар, то покупатель всегда найдётся. Западная Германия очень хотела освободиться от нацистского прошлого, которое, как клеймо, мешало ей стать полноправным и незакомлексованным членом международного сообщества. Сделка вырисовывалась следующим образом: немецкие репарации за массовые убийства и грабежи евреев, в обмен на «нормализацию» отношений с Израилем, что даст Германии сертификат кошерности, с которым она вернётся в «семью народов», получит «второй шанс».

Вы понимаете или нет — о чём речь? Германия кровно заинтересована обеспечивать существование Израиля. Речь здесь не идёт ни о каких муках совести или исторической памяти. Репарации были экономически и политически выгодны скорее Германии, чем Израилю!

61 год прошел с момента крушения немецкого нацизма. Всё это время «Новая Германия» требовательно просит прощения. За то, что вождь «Старой Германии»  и большинство населения видели  сам факт существования еврейского народа как абсолютное зло, как опасность для «арийской нации» и её преобладания в Европе, без чего «Тысячелетний Рейх» не выживет. На деле, истинной  угрозой германским интересам являлся сам нацизм.

Слово «интерес» здесь ключевое.

Вторая мировая война — это абсолютно непостижимое событие и шарлатан тот, кто говорит, что может всё объяснить. Но два факта неоспоримы. Во-первых, война была навязана Европе Германией, чтобы удовлетворить немецкие интересы так, как они понимались нацистами. Во-вторых, многие народы понесли тяжелейшие потери, встав на пути нацистов, но лишь евреи потеряли треть своих сынов. Не потому, что посмели сопротивляться, а просто из-за факта своего существования.

После победы над Гитлером и началом «Холодной войны», США потребовалось срочно создавать себе союзников вдоль «Железного занавеса». Западной Германии самой географией предопределено было играть ключевую роль в противостоянии с коммунизмом. Без «легитимации» и возвращения немцев в «семью народов» ФРГ с этой ролью бы не справилась, да и не захотела бы справляться. Еврейский народ и Государство Израиль предложили быстрое, эффективное и, в общем, дешёвое (всего-то — миска чечевичной похлёбки!) решение.

И не будем заниматься самообманом: денежная помощь была лишь частью «репараций» (другая доля в «репарациях» состояла из товаров и техники) и эти деньги были американские.

* * *

Переговорщики с самого начала действовали в условиях абсолютной секретности, опасаясь, что любая утечка информации о самом факте переговоров вызовет бурю возмущения в израильском обществе, что наверняка сделает невозможным дальнейшие переговоры. Поневоле напрашивается аналогия с Осло. Отношение к Германии у израильтян в то время хорошо известно: многие демонстративно бойкотировали немецкие товары, музыка Вагнера официально запрещена к исполнению, в паспортах ставилась печать «везде, кроме Германии».

На протяжении всего 1951 года, тайное постепенно становится явным. Как и следовало ожидать, недовольство в обществе нарастало. К концу года тучи сгустились настолько, что стало ясно — скандала не миновать.

На сцене появляется лидер «Херута» Менахем Бегин.

Выборы в Кнессет в июле 1951 года «Херут» с треском провалила (получила всего 8 мест), и Бегин «взял на себя» и ушел из политической жизни, но, очень быстро вернулся и стал во главе противников соглашения с Германией о репарациях. Наверное, немалую роль в этом сыграл тот факт, что почти вся его семья была уничтожена нацистами.

Главным оппонентом Бегина стал, естественно, Бен-Гурион, который лишь три года назад чуть было не убил Бегина на «Альталене». На авторитете Бен-Гуриона держались теоретическое обоснование и практическое воплощение сделки с Аденауэром. Бегин стал непререкаемым лидером оппозиции. В данной ситуации, факт старой и сильной личной неприязни друг к другу добавлял масла в  разгорающийся огонь.

“PRO”

Как уже было сказано, вдохновителем сделки был Давид Бен-Гурион. Председатель Сионистского Конгресса Нахум Гольдман был главным лоббистом идеи вне Израиля. В Кнессете поддерживали соглашение МАПАЙ и «Ха-Поэль ха-Мизрахи», нынешний (не падать!) МАФДАЛ. Их аргументы, все абсолютно, носили меркантильный характер: «не дадим чувствам захлестнуть разум», чтобы дать стране жизненно необходимые наличные.

Бен-Гурион использовал выражение «другая Германия», т.е. между сегодняшней ФРГ Адэнауэра и нацистской Германией Гитлера нет ничего общего, поэтому с ней можно и нужно контактировать. Германия и её народ сегодня, — отмечал Бен-Гурион, не несут полной ответственности за ужасы Холокоста. Что ж, резон есть, хотя, становится непонятной «мапайская» логика — что требовать с «другой Германии», если между ней и Германией шестилетней давности нет ничего общего?

Другими аргументами Бен-Гуриона были:

1) Еврейский народ может бойкотировать Германию, а Еврейское государство — нет, т.к. государство не может себя вести как народ.

2) Германия играет ключевую роль в начавшейся «Холодной войне», и Израиль может оказаться в двусмысленном положении.

3) Нельзя допустить ситуации «Убил и унаследовал»[4]. Зачем мстить Германии тем, что даришь ей еврейское имущество?

4)   Мстить надо требуя «репараций».

5) Германия обязана помогать абсорбции сотен тысяч спасшихся европейских евреев.

“CONTRA”

Противники соглашения представляли собой также довольно примечательную картину. Социалистическая партия МАПАМ  прямо заявляла, что соглашение противоречит последней воле жертв Катастрофы и является настоящим надругательством над их памятью. Сторонников переговоров с Германией в МАПАМ иначе, как «юденрат», не называли. В руководство этой крайне левой партии  входили такие лидеры еврейского сопротивления нацистам , как Аба Ковнер и Ицхак Цукерман, а многие другие активные участники восстаний в гетто начинали свой политический путь в движениях, из которых МАПАМ, собственно, возник — «Ха-Шомер ха-цаир» и «Полей-Цион». Это давало право говорить от имени шести миллионов.

Другим аспектом соглашения, нервировавшим левый фланг израильской политики, было налаживание стабильных экономических связей с ФРГ, что является страшным грехом с марксистской точки зрения и окончательно приведёт Израиль в «Западный лагерь», а не к Москве. В подобном духе высказывались и в МАПАМе и в МАКИ [5].  Доходило до того, что подписание договора осуждалось, как угодное «миру капитала», что может привести к повторению Катастрофы.

Правые партии, во главе с «Херутом», были наиболее яростными противниками соглашения. Только Бегин и его фракция были против самого факта переговоров с Германией, прямых или косвенных, называя их продажей национальной чести еврейского народа. «Репарации» призваны отвести Израиль в сторону от подлинный национальных целей — стать независимым государством и вернуть народу достоинство, растоптанное в годы Катастрофы. Действительно – “достоинство у попрошайки”?!

Тезис о том, что «государство не может вести себя как народ» правыми решительно отметался.  Они ехидно предлагали народу тоже вести себя как государство. Пусть уголовные суды освобождают убийц после 6 лет отсидки, чтобы те потом платили родственникам за неудобства. И дружили с ними семьями.

Партия «Общих сионистов» (впоследствии «Либеральная партия», часть «Ликуда»), будучи частью правительственной коалиции, выражала пассивное несогласие и с идеей получить репарации, и с теми, кто называл предателями сторонников соглашения. В подобных вопросах, заявляли «обще-сионисты», необходимо рассматривать все последствия «репараций», а не только их влияние на экономику Израиля.

«Агудат Исраэль» в 1952 году перешла надолго (до 1977 года) в оппозицию — из-за конфликта с левыми секулярными партиями о роли религии в «государстве на территории Эрец-Исраэль». Эта ортодоксальная партия поддержала Бегина, но у неё было только 3 мандата.

* * *

Официально скандал разразился 6 января 1952 года, когда Бен-Гурион с трибуны Кнессета сообщил о решении кабинета начать официальные переговоры с ФРГ о репарациях. Три последующих дня, до голосования 9 января, характеризуются высочайшей степенью напряженности в стране вообще, и вокруг Кнессета, в частности.  Первый день дебатов прошёл пристойно, невзирая на остроту выступлений сторонников и противников соглашения. На следующий день «Херут» запланировал массовый митинг протеста на Кикар Цион (пл. Сиона) в центре Иерусалима, в 5-ти минутах ходьбы от «Бейт-Фрумин»[6] на перекрёстке улиц Кинг-Джордж и Хилель, где в то время располагался Кнессет.

«Бейт-Фрумин»

7 января обсуждение сделки возобновилось. Вокруг здания Кнессета, в связи с намечаемым митингом на пл. Сиона, началась концентрация полицейских сил, вооруженных дубинками и слезоточивым газом. Ничто ещё не предвещает то, что произойдёт позже. К полудню со всех концов страны стали прибывать автобусы с десятками тысяч протестующих против соглашения.

Видны транспаранты типа: «Вперёд, юденрат!» , «Нет — спекуляции кровью миллионов!». После обеда перед митингующими выступил Бегин.

Бегин выступает на площади Сиона. На трибуне написано:

«Нашу честь не продадут за деньги, пролитая кровь не искупится

поставками товаров! Протестуем против [этого] позора!»

Его речь была и остаётся, вне всякого сомнения, самой острой за всю историю Израиля. Предполагал ли он, что выступление побудит слушателей к беспорядкам, или оратор невольно увлёкся, чувствуя настроение толпы?

На этот вопрос мы уже вряд ли  узнаем ответ, как и в случае с «Альталеной», потопление которого произошло за четыре  года до описываемых событий.

«И поэтому я говорю г-ну Бен-Гуриону: НЕ БУДЕТ переговоров с Германией! Мы все готовы пожертвовать жизнью, всем чем угодно, но не допустить позора. Г-н Бен-Гурион выставил против нас полицейских, вооруженных, по сведениям, поступившим только что, гранатами со слезоточивым газом производства Германии — газом, душившим наших отцов. У Бен-Гуриона есть тюрьмы и концлагеря. (…)Его люди не пожалеют ни женщин, ни детей. Пойдём и в тюрьмы, и концлагеря, и пыточные подвалы. (…) Когда в меня стреляли из пушек — я отдал приказ: «НЕТ!», сегодня я говорю вам «ДА!». Это война не на жизнь, на смерть. Они нас жалеть не будут, и, на этот раз, мы их тоже не пожалеем!“ [7]

Эффект от выступления превзошел все ожидания. Примерно в половине шестого Бегин закончил речь и направился к зданию Кнессета. За ним двинулись митингующие, имея целью, видимо, проникнуть в Кнессет и выразить свой протест непосредственно перед депутатами. Дорогу им перегородили полицейские. Разгорелся настоящий бой, в ходе которого с обеих сторон пострадали несколько сот человек.

Столкновения вокруг израильского парламента, сопровождаемые стрельбой гранат со слезоточивым газом, чрезвычайно заинтересовали депутатов, которые прильнули к окнам второго этажа. В шесть часов вечера камень пробил оконное стекло зала заседаний Кнессета и угодил прямо в голову депутата от МАПАМ Ханана Рубина.

Слезоточивые газы почему-то действовали не только против демонстрантов. Наверное, перемена ветра стала причиной их проникновения в само здание Кнессета. Депутаты, журналисты и клерки стали вдруг плакать. «Не о шести миллионах ли?»,- саркастически спросил кто-то.

Несмотря на эти события, спикер (Шпринцак) пытается продолжить заседание. В зал входит депутат от МАКИ  Меир Вильнер и кричит: «Пока мы тут грызёмся, на улице убивают людей!» На что Беба Идельсон (МАПАЙ) ему ответила: «Чего ты так волнуешься? Ты же их сюда и привёл». В буфете Кнессета полиция поместила своих раненных, за которыми, по просьбе дежурного офицера, стала ухаживать Поля Бен-Гурион — медсестра по профессии.

*   *   *

Пока суд да дело, Бегин входит в зал заседаний Кнессета и поднимается на трибуну. Его речь должна была стать разбором по пунктам правительственной инициативы.

«Напомню вам факты. За Гитлера проголосовало 16 миллионов немцев… В Германии было 12 миллионов коммунистов и социал-демократов. Где они сейчас? В вермахте было 12 миллионов солдат, в гестапо, СС и СА — миллионы. С еврейской точки зрения — нет ни одного немца, который бы не был нацистом, и нет ни одного немца, который бы не убивал. И к ним вы идёте за деньгами?»

Выступление сразу же прерывается криками Бен-Гуриона:

Бен-Гурион: «Ты фашист!»

Бегин: «Ты архи-фашист … Не будет переговоров с Германией!»

Бен-Гурион: «Не будет переговоров со всеми твоими убийцами!»

Бегин: «Ты убийца и бандит. Вы все фашисты!»[8]

Камни разбили уже все стёкла здания. Депутаты собрались у наиболее безопасной во время «обстрела» стены зала заседаний. Только Пинхас Сапир остался на своём месте, среди груды стекла.  Не покинул трибуну и не прервал выступление  Менахем Бегин. Лишь после того, как загорелись припаркованные на улице машины, лидер оппозиции перешел к финальной части речи — личным обращениям. Он призвал арабских депутатов воздержаться от голосования, религиозных депутатов — вспомнить «о том, что сделал Амалек». Затем он обратился напрямую к Бен-Гуриону:

«В последнюю минуту я обращаюсь к тебе как еврей к еврею, как сын скорбящего и осиротевшего народа: опомнись! Спроси у народа — проведи референдум, хотя референдум уже проведён — в Треблинке и Освенциме. Там евреи уже проголосовали: не вступать ни в какие переговоры и контакты с немцами».

В ответ на эти слова Бен-Гурион прокричал: «А кто привёл хулиганов к Кнессету? Убирайся!»

Бегин в долгу не остался: «Сам ты хулиган!»

Совершенно неожиданно, именно это последнее восклицание Бегина сильно возмутило руководство Кнессета.

Вице-спикер Йосеф Сарлин («Общие сионисты») потребовал от него извиниться за «хулигана». Бегин отказывается и лишается слова. Взбешенный Бегин бросает: «Если мне не дадут говорить — все здесь будут молчать!»

Сарлин решает закончить дебаты и закрывает заседание.[9]

* * *

С прибытием войсковых частей волнения прекратились. 140 демонстрантов были арестованы, раненные отправлены в госпиталя. Полиция провела обыск в иерусалимском офисе «Херута» и перекрыла шоссе Тель-Авив – Иерусалим. Это позволило арестовать ещё 250 человек. В 9 часов вечера Бегин вновь появляется на трибуне Кнессета. Он извинился за оскорбление Бен-Гуриона и за угрозы в адрес депутатов, а затем в последний раз попытался убедить Кнессет не утверждать правительственную инициативу. Некоторые считают это выступление политическим самоубийством.

«Очень может быть — это моё последнее выступление в Кнессете. Поэтому я должен вам сказать простые слова, исходящие от истекающего кровью сердца. Может быть, это лучший путь к вашим сердцам.

Три года мы заседаем с вами в Кнессете. Нас меньше — вас больше. За вас проголосовало больше избирателей. Мы уважаем выбор народа. (…) Есть вещи в жизни, которые важнее самой жизни. Есть в жизни вещи страшнее самой смерти. У нас сейчас как раз такой случай. И мы будем стоять насмерть! Уйдем из семей, попрощаемся с детьми, но переговоров с Германией не будет!(…)

Народы, достойные называться народами, поднимались на баррикады по куда менее серьёзным поводам.

Мы — последнее поколение рабства и первое поколение «геулы».

Мы видели, как наших отцов гнали в «душегубки».

Мы слышали стук колёс «поездов смерти».

На наших глазах отец и ещё пятьсот евреев Брест-Литовска были утоплены в реке.

На наших глазах мать была убита в больнице.

На наших глазах творились беспрецедентные зверства.

И мы испугаемся чего-то и не предотвратим сделку с теми, кто убивал наших родителей???(…)

Мы сделаем всё, чтобы отвести позор от Израиля!

(…)

Я знаю — у вас есть сила. Тюрьмы, концлагеря, армия, полиция, спецслужбы, пушки, пулемёты. Вам это не поможет! В подобном вопросе сила бесполезна. Я лишь предупреждаю, но не угрожаю. Кому я могу угрожать?!

Вы бросите нас в лагеря, — сегодня уже арестовали сотни людей, завтра арестуете тысячи. Ещё раз говорю — это вопрос жизни и смерти! «Репараций» не будет!»

В конце речи Бегин объявил о снятии с себя депутатской неприкосновенности.[10]

* * *

8  января Бен-Гурион в обращении по радио к народу сказал, что на Кнессет совершено покушение. Одновременно в прессу попала информация о том, что «Херут» будет запрещен, если события, подобные 7 января, повторятся.

9  января Кнессет одобрил (61 «за», 51 «против», 6 воздержались) решение правительства о начале переговоров с ФРГ и поручил комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне рассмотреть и утвердить договор, когда он будет достигнут.

За действия и высказывания в те дни Бегин был удалён из Кнессета на 3 месяца.

Несмотря на воинственные высказывания, особо ничего не предпринимал в связи с «репарациями» после 7 января. Даже демонстрация протеста в день голосования (9 января) была им отменена. Чего не скажешь о некоторых его сторонниках.

Осенью 1952 года около здания МИДа в Иерусалиме был арестован человек  — активист «Херута» с бомбой в сумке. Звали его Дов Шилянский — уроженец Литвы, спасшийся в  Катастрофе и во время обстрела «Альталены». На суде его обвинили в членстве в подпольной организации, ставившей целью помешать заключению соглашения с ФРГ. Его осудили на 21 месяц тюрьмы.  Суд и высказывания на нём Шилянского получили широкое освещение в прессе — во многом благодаря усилиям молодого  адвоката Шмуэля Тамира[11]. В тюрьме написал книги: «Дневник еврейского политзаключенного в еврейской тюрьме» и роман о Катастрофе «Мозельман» (переведён на русский язык)[12]. Пройдёт много лет, и в премьерство Ицхака Шамира Шилянский станет спикером Кнессета.


Спикер 12-го Кнессета(1988-92) Дов Шилянский.

«Соглашение о репарациях» было подписано в сентябре 1952 года.

Со временем, Бегин признал своё поражение в борьбе против этой сделки, но добавил,    что было бы величайшим унижением еврейского народа отсутствие протеста против позорного соглашения с немецким народом, уничтожившим 6 миллионов евреев.[13]

Неисправимый оптимист Менахем Бегин полагал, что унижения не случилось…

После испанского изгнания сефарды бойкотировали свой Сфарад сотни лет. Немецкие товары бойкотируются религиозными ашкеназами и сейчас. Секулярному европейскому еврейству хватило каких-то шести лет, чтобы простить. А прощение неизбежно влечёт за собой забвение.

Согласившись на получение репараций, Израиль, в полном соответствии с сионистской идеологией, приравнял себя к другим странам. К Франции после Версаля. Мир увидел, что евреи за деньги пойдут на компромисс в вопросах чести и достоинства. Видит это мир и сейчас, когда каждая «мирная инициатива», будь то Кэмп-Дэвид в 1979 году, или Осло в 1993-м, или любая предвыборная кампания, сопровождается истеричной левой пропагандой — «поддержи нас, отдай свой голос за наши идеи, и тебе будет счастье, в виде дождя американских субсидий и экономического расцвета!»

«Едиот ахронот»: «Эти товары мы получим из Германии: железо, сталь, трубы …»
и в конце приписка: «Немецкие суда не войдут в израильские порты». Даже не смешно.

После Войны за независимость многие иностранные инвесторы были попросту отвергнуты руководством МАПАЙ, т.к. не согласились на обязательное участие профсоюзов в распределении прибыли. Социалистическое правительство совершенно естественно выбрало тоталитарный путь развития экономики, что  привело к долговременному кризису. Репарации, как и т.н. «режим экономии»[14], позволили МАПАЙ держать за горло Израиль неоправданно долго, не позволяя развивать частную инициативу.

Социальные последствия репараций также весьма плачевны. Помощь шла только европейским ашкеназским евреям[15], что вызвало совершенно ненужную напряженность между репатриантами из арабских стран, ждущих до сих пор репараций от изгнавших их режимов, и европейскими евреями, спасшимися от Катастрофы.

Израильский адвокат и активист поселенческого движения Эльяким Аэцни, уроженец Германии, настоящий «йеке», верит в существование «другой Германии». Он иногда посещает её, a в Кирьят-Арбе он принимает группы немецких туристов, но:

«до сих пор я не могу смириться с «репарациями». Жертвы Катастрофы завещали нам месть. Мы их предали. Продали месть за деньги. Вера в непоколебимость и святость нашей идеи начала размываться в то время, и с того момента здесь всё имеет свою цену в денежном эквиваленте. В этом Бегин прав. Покойный Азриэль Карлибах [16] сказал мне тогда: «увидишь, что репарации морально развратят страну так, что мало не покажется».  Но мы были молоды и наивны и не поняли этого.

Есть такие принципы, что если ты изменяешь им из прагматизма, то всё, включая прагматизм, идёт к чертям собачьим(в оригинале — קיבינימט)» [17]

Примечания:

[1]из передовой статьи  «Едиот ахронот» 7 января 1952 года.

[2] министр финансов Элиэзер Каплан.

[3] запись от 2 января 1951 года

[4]מלכים א’ פרק כ»א פסוק י»ט

[5] одна из компартий Израиля.

[6] Сегодня — Министерство Туризма.

[7]   1993 ,האוניברסיטה הפתוחה  ,ברוש תמר  ד»ר   .” נאום לכל עת”    Следует отметить, что в именно в этой речи Бегин назвал Бен-Гуриона — «маленький диктатор, но большой маньяк» («עריץ קטן ומניאק גדול»)

[8] דברי הכנסת, ישיבה ל»ח, 7.1.52

[9] там же.

[10] там же

[11] впоследствии защищал Малкиэля Гринвальда на «суде Кастнера». Депутат Кнессета и министр юстиции(1977-80)

[12]»Я хочу открыть тебе один секрет: никакой новой Германии нет. И почему они станут другими – хищники, создавшие Освенцим, Дахау, Треблинку. Мое место среди людей, открывших для  себя одиннадцатую заповедь: «Не забудь!» «(«Мозельман или одиннадцатая заповедь».     Иерусалим, Тарбут , 1984)

[13] «השקפת חיים והשקפה לאומית», 1952, בהוצאת «בסער»

[14] «משטר הצנע»

[15] Ну и сефардам балканских стран, конечно.

[16] основатель и редактор газеты «Маарив», где являлся главным проводником анти-мапайской и анти-бенгурионовской линий, за что в 1956 году в возрасте 47 лет получил инфаркт с  летальным исходом.

[17] 22.12.2006 «מקור ראשון»

первая публикация:
http://berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer2/Ontario1.htm
2007